Из стихов Торуверова Н. Н.

ВОЛЬНИЦА

Минуя серых стен Азова
Подняв косые паруса, -
Который раз глядели снова
Вы на чужие небеса?

Который раз в открытом море,
Пролив свою и вражью кровь,
Несли вы дальше смерть и горе
В туман турецких берегов?

Но возвращал домой не многих
Кто в дальних схватках не погиб,
Средь берегов своих пологих
Реки медлительный изгиб.

Ковры Царьграда и Дамаска
В Дону купали каюки,
На низкой пристани Черкасска
Вас ожидали старики, -

Но прежде чем делить добычу,
Вы лучший слиток и халат,
Блюдя дедов своих обычай,
Несли к подножью Царских Врат.

Манили нас степные дали,
Средь ковыля и полыня,
Вы за татарами скакали,
Гоня горячего коня;

Иль, караваны обнаружив,
Делили пёстрые шелка, -
Рвала мотки заморских кружев
Тяжеловесная рука …

Когда же на майдане тесно
Столпясь вы слушали послов,
Степное солнце жгло отвесно
Вас горячей горячих слов.

И если вам грозил Аллаха
Или Москвы крутой закон, -
В мешке бросали вы с размаха
Посла зарёю в Тихий Дон.

И прибавляли вновь к оправе
Икон рубин или алмаз,
Чтоб сохранить казачьей славе
Благую ласку Божьих глаз.

                Николай Торуверов
                Казак станицы Старочеркасской.

Журнал «Родимый край» № 42   1962 г.  Париж







                          Эти дни не могут повторяться


Эти дни не могут повторяться -
Юность не вернется никогда,
И туманнее и реже снятся
Нам чудесные жестокие года.

С каждым годом меньше очевидцев
Этих страшных легендарных дней,
- Наше сердце приучилось биться
И спокойнее и глуше и ровней.

Что теперь мы можем и что смеем?
Полюбив спокойную страну,
Незаметно медленно стареем
В европейском ласковом плену.

И растёт и ждёт ли наша смена,
Чтобы вновь в февральскую пургу
Дети шли в сугробах поколена
Умирать на розовом снегу.

И над одинокими на свете,
С песнями идущими на смерть,
Веял тот же сумасшедший ветер
И темнела сумрачная твердь.

        Николай Торуверов
        Казак станицы Старочеркасской

Журнал «Родимый край»  № 15  1958 г.  Париж







  ОНИ  СОЙДУТСЯ …





Они сойдутся в первый раз
На обетованной долине
Когда трубы звенящий глас
В раю повторит крик павлиний,

         Зовя всех мёртвых и живых
         На суд у Божьего престола,
         И станут парой часовых
         У врат Егорий и Никола;

И сам архангел Михаил,
Спустившись в степь, в лесные чащи,
Разрубит плен Донских могил,
Подняв высоко меч горящий.

         - И Ермака увидит Бог
         Разрез очей упрямо смелый,
         Носки загнутые сапог,
         Шишак и панцирь заржавелый;

В тоске несбывшихся надежд,
От страшной казни безобразен,
Пройдёт с своей ватагой Разин,
Не опустив пред Богом вежд.

         Булавин промелькнёт Кондратий;
         Открыв кровавые рубцы,
         За ним, - заплата на заплате, -
         Пройдут зипунные бойцы,

Кто Русь стерёг во тьме столетий,
Пока не грянула гроза,
И низко их склонились дети
К ботфортам грозного Петра.

         В походном синем чекмене
         Как будто только из похода,
         Проедет Платов на коне
         С полками памятного года;

За ним , средь кликов боевых,
Взметая пыль дороги райской,
Проскачут с множеством других,
Бакланов, Греков, Иловайский,

         - Все те, кто славу казака,
         Сплетя со славою имперской,
         Донского гнали маштака
         В отваге пламенной и дерзкой

Туда, где в грохоте войны,
Мужала юная Россия, -
Степей наездники лихие,
Отцов достойные сыны;

         Но вот дыханье страшных лет,
         Повеет в светлых рощах рая,
         И Каледин в руках сжимая,
         Пробивший сердце пистолет,

Пройдёт сквозь крови и отрепий
Донских последних казаков.
И скажет Бог:
                - «Я создал степи
Не для того чтоб видеть кровь».

         - «Был тяжкий крест им в жизни дан»,
         Заступник вымолвит Никола:
         «Всегда просил казачий стан
         Меня молиться у Престола».

- «Они сыны моей земли»,
Воскликнет пламенный Егорий:
«Моих волков они блюли,
Мне поверяли своё горе».

         И Бог, в любви изнемогая,
         Ладонью скроет влагу межд
         И будет ветер гнуть, играя,
         Тяжёлый шелк Его одежд.

                             Н. Торуверов    
         
        Журнал   «Родимый край»    № 25  1959 год






РОДИНЕ

Люблю тебя последнею любовью
И первою – ревнивой и одной,
Моим дыханьем и родною кровью,
Земной люблю тебя и неземной.

Люблю тебя в отчаяньи и счастьи,
В воспоминаниях, в надеждах, в снах,
В раздумьи, восхищении и страсти,
В презреньи, в гневе, в страхе и в мечтах.

Люблю тебя напрасно, неумело,
В величьи, в рабстве, в громе и тиши,
Люблю тебя движеньем каждым тела,
И каждым вдохновением души.

            Н. Торуверов
            Казак станицы Старочеркасской

Журнал «Вестник Казачьего Союза» Сентябрь 1948 г. Париж



                    Над весенней водой …

Над весенней водой, над затонами,
Над простором казачьей земли,
Точно Войско Донское – колоннами
Пролетали вчера журавли.

Пролетая печально, курлыкали,
Был далёк их подоблачный шлях.
Горемыками горе размыкали
Казаки в чужедальних краях.


              Н. Торуверов.
                Казак станицы Старочеркасской.

Журнал «Родимый край» № 38  1962 г.  Париж






Донской Есенин.  Война и мир Николая Торуверова.
http://www.cossack.su/article/read/voina_i_mir_nikolaya_turoverova.html

Казачий поэт Николай Туроверов
Г. Д. Каргальскому.

Устал твой конь. Не помогает плеть.
Ты жить умел, — сумей же умереть.
Слезай с коня и отпусти его,
Испытанного друга своего;
Но от тебя твой конь не отойдет
И первым на дороге упадет.
Тогда, под посвист близкого огня,
Укройся за убитого коня,
Ложись плотней в расхлябанную грязь,
И медленно, не торопясь,
Выцеливая тщательно врагов,
Стреляй! Средь затуманенных лугов,
На древнем шляхе, осенью глухой
Начнется твой неравный бой.
Нет никого, кто б мог тебе помочь
И далека спасительная ночь;
Из первой раны кровь не вытирай, —
Их будет много — время не теряй;
От верных пуль не скроются враги,
Последнюю — себе побереги.
И вот, когда уже полуслепой,
Залитый кровью, но еще живой,
Почуешь ты приблизившийся срок,
Взведи неподдающийся курок:
Над черным дулом наклонись,
В последний раз перекрестись.